Список самых больших групп юзнета. CC A-SA 3.0 / FlippyFlink. Some rights reserved. В 1980 году два американских программиста попытались соединить компьютеры в двух соседних университетах и почти случайно изобрели Usenet – систему групповых почтовых рассылок, прототип социальной сети.

Американские программисты хотели пересылать друг другу программы, а заодно общаться. Тогда они и подумать не могли, что через несколько лет к юзнету подключатся тысячи сотрудников американских и мировых университетов, которые будут называть их изобретение “душой интернета” и “местом, где происходят важные вещи”.

Между тем, следующие 15 лет юзнет оставался площадкой для содержательных международных дискуссий, инструментом для самоорганизации и даже поводом для политических утопий. “То, что было невозможным, теперь возможно... Юзнет существует публично и практически не подлежит цензуре. Это значит, что каждый может и написать, и получить доступ к мнению другого,”  – писал Майкл Хаубен, первый энтузиаст и исследователь интернет-сообщества.

Его текст назывался “Компьютер как демократизатор”, и в нем Хаубен провозглашал наступление эпохи реальной демократии, которая основана на низовой коммуникации и кооперации членов общества. 

СССР вошел в интернет. Шутка

С самого своего появления сеть прекрасно обслуживала себя сама: умела проводить интерактивные исследования сетевой коммуникации, создавать собственные залы славы и вписываться в собственные летописи.

Важная запись в воображаемой сетевой летописи относится к 1 апреля 1984 года. В этот день было опубликовано приветственное письмо за подписью Константина Черненко. Письмо сообщало о том, что СССР присоединился к юзнету.

Оно содержало массу фактических ошибок и бюрократических оборотов, и перевести его можно примерно так: “В общем, сегодня, 840401, наконец-то, Социалистический Союз Советских Республик присоединяется к сети “Юзнет” и передает всем привет. Причина, по которой мы присоединяемся к сети, – приобрести возможность иметь дискуссионный форум с американским и европейским народом и рассказать им о наших решительных попытках к поддержанию мирного сосуществования между народом Советского Союза и народами Соединенных Штатов и Европы”.

Первоапрельская шутка-1984: К.У. Черненко сообщает, что "Социалистический Союз Советских Республик присоединяется к сети “Юзнет” . Источник: godfatherof.nl/kremvax.html.Первоапрельская шутка, которую в год оруэлловской антиутопии запустил в сеть программист Пит Биртема, была отправлена с фейкового адреса kremvax и имела колоссальный успех среди пользователей. По словам самого Биртема, его юмор “оценили” даже в Пентагоне, где “письмо Черненко” оживленно обсуждали в контексте информационной безопасности. Шутка была тем более смешной, что представить себе подключение СССР к интернету было совершенно невозможно: из-под Железного Занавеса не ждали появления живых людей.

Всего через пять лет пала Берлинская стена, Горбачев вовсю разъезжал по капиталистическим странам, некоторые американцы впервые доехали до СССР, а при МГУ появился компьютерный клуб. Представителей Советского Союза начали ждать и в юзнете. В группе talk.politics.soviet появилось сообщение с заголовком “Russians are coming”. Говорят, у советских людей плохой английский, как же мы будем с ними общаться? У них запрещены персональные компьютеры и даже копировальные аппараты – смогут ли они вообще выйти в интернет в таких условиях? А если смогут, не противоречит ли это основам государственной безопасности, и не стоит ли доложить об этом американским спецслужбам? Примерно такие разговоры вели обитатели группы в течение нескольких месяцев.

В 1990 году программисты из кооператива “Демос” при Курчатовском институте наладили выход в интернет, зарегистрировали доменное имя *su и, не делая пафосных заявлений о подключении СССР к интернету, молча подписались на несколько юзнетовских групп. Спустя пару недель Вадим Антонов, первый советский человек в юзнете, запостил анекдот про социализм, капитализм и коммунизм в очереди за мясом. В этот момент москвичей и запеленговали.

В 1990 году программисты из кооператива “Демос” при Курчатовском институте наладили выход в интернет и зарегистрировали доменное имя *su

К сентябрю 1990 года шутка про “кремвакс” стала бородатой классикой, и программистам поверили не сразу. “Вы что, правда из Союза? Чем докажете?” – “У этих ребят из Москвы странный адрес” – “Жаль, что их первый пост посвящен юмору. Теперь неясно, шутка это или нет” – “Не могу поверить, что дожил до такого!”

Когда же мысль о присутствии СССР в юзнете, наконец, стала привычной, на сотрудников “Демоса” посыпались сотни вопросов. Как связаться с Ригой? Работает ли электронная почта в Казахстане? Сколько институтов подключено к интернету? Передайте привет Иванову из Иркутска! Они отвечали на вопросы, качали софт, переименовывали сервер “Демоса” в kremvax и после слов “Москва, СССР” включали в подпись предупреждение: “Это не шутка!” До их настоящего звездного часа оставалось несколько месяцев. 

Интернет-мобилизация

В августе 1991 года сторонники ГКЧП догадались взять под контроль телевидение и газеты и перекрыть основные каналы доставки информации на Запад. Из традиционных СМИ путчистам не подчинились только региональные, вроде радиостанции “Эха Москвы”, которая продолжала вещание через телефонный аппарат.

По идее, один из главных организаторов путча, председатель КГБ Владимир Крючков, должен был знать о существовании интернета. По свидетельствам сотрудников НИИ, уже к концу 1980-х годов спецслужбы на местах начали осознавать, что коммуникация с Западом выходит из-под контроля благодаря новым технологиям. Однако руководство КГБ по-прежнему делало ставку на традиционный контроль за телефонными переговорами – в том числе, и во время самого путча. То ли до Крючкова не донесли информацию о значимости интернета, то ли он не придал ей большого значения, но именно через сеть произошла глобальная, во всех смыслах, утечка о событиях 19-21 августа.

Руководство КГБ по-прежнему делало ставку на традиционный контроль за телефонными переговорами

Принято считать, что после изгнания из эфира “Радио Свобода” и CNN оставался только один канал связи с Западом – выход кооператива “Демос” (они же – сеть “Релком”) на группы юзнета. Однако в Москве августе 1991 года функционировало, как минимум, два канала подключения к интернету: кроме “Демоса”, информацию собирали и транслировали сотрудники “Интерфакса”.

Незадолго до путча “Интерфакс” стал независимым агентством, открыл свое представительство в США и подключился к сети через американского провайдера SprintNet. Сотрудники американского офиса агентства, получая сообщения из Москвы по электронной почте, тут же переправляли их по факсу в газеты. Если сообщения были слишком срочные, то напрямую звонили в Белый Дом. Благодаря активности подписчиков юзнета, в сеть тоже попадали новости от “Интерфакса”. По иронии судьбы, одно из первых сообщений агентства о путче опубликовал Пит Биртема, автор шутки про “кремвакс”.

Москвичи читают листовки, расклеенные на улицах города, после введения чрезвычайного положения в августе 1991 г. (c) Владимир Федоренко / РИА Новости. Все права защищены.В отличие от сотрудников “Интерфакса”, компьютерщики из “Демоса” и “Релкома” не были журналистами и не брали на себя информационных обязательств. Однако они быстро поняли, что обязаны воспользоваться связью с миром, которую сами же и наладили незадолго до событий.

По свидетельствам участников, опубликованным Андреем Солдатовым и Ириной Бороган в книге Red Web, руководитель “Демоса” Валерий Бардин, сотрудник “Демоса” Вадим Антонов и руководитель “Релкома” Алексей Солдатов, обсудив риски, приняли решение информировать юзнет обо всем, что происходит в Москве. Три дня они постили цитаты из теленовостей, собственные наблюдения за улицами Москвы, сообщения информационных агентств и “Эха Москвы”, а также наблюдения советских пользователей сети в разных городах.

В какой-то момент о существовании интернета узнал и штаб Ельцина – его сотрудники зашли в “Демос” в поисках ксерокса и отправили обращение президента России к своим сторонникам в сеть, то есть прямо на Запад. “pREDPRINQTA POPYTKA GOSUDARSTWENNOGO PEREWOROTA, OTSRANEN OT DOLVNOSTI pREZIDENT sssr” , – читали пользователи юзнета в транслите: кириллические кодировки войдут в обиход лишь через несколько месяцев, когда появится критическая масса русскоязычных пользователей. Американские СМИ реагировали быстро, и сообщения из небольшой комнаты “Демоса” на Овчинниковской набережной попадали в срочные выпуски газет и теленовостей.

О существовании интернета узнал и штаб Ельцина  - его сотрудники зашли в “Демос” в поисках ксерокса

Архив юзнета, купленный несколько лет назад компанией Google, до сих пор хранит послания “Демоса”/“Релкома” цивилизованному человечеству. “Не волнуйтесь, мы в порядке, хотя напуганы и злы. Москва заполнена танками и военными машинами, ненавижу их. Они пытаются закрыть все массмедиа, они закрыли CNN час назад, советское телевидение передает оперу и старое кино. Но, слава Небесам, они не рассматривают “Релком” как массмедиа, или просто забыли о нем. Теперь мы передаем достаточно информации, чтобы оказаться в тюрьме до конца жизни. Надеюсь, когда-нибудь все закончится хорошо”, – писали они.

Сообщество юзнета довольно быстро мобилизовалось, и за три августовских дня в две группы, посвященные СССР, были отправлены тысячи сообщений. Один пользователь, например, предложил всем подписчикам, живущим на Западе, присылать свои почтовые адреса – видимо, для того, чтобы у советской стороны была хоть какая-то связь с миром, если отрубится интернет. Другой постил десятки страниц адресов и телефонов американских сенаторов, чтобы пользователи писали туда с требованиями к властям отреагировать на события.

1991: название Kremvax стало использоваться для реального канала связи. Из-за неравнодушия юзнетовцев в электронной почте “Демоса” и “Релкома” образовывались заторы: связь шла через телефонную связь с Финляндией, и больших объемов она не выдерживала. В какой-то момент сотрудник “Демоса” Антонов даже призвал коллег не перегружать канал своими глупыми вопросами, не мешать организовывать сопротивление и не помогать “этим фашистам”.

Август 1991 года показал, что в критические моменты низовая онлайн-коммуникация и кооперация действительно выигрывают у традиционных СМИ. Во всяком случае, в начале 1990-х годов к частному электронному письму, написанному свидетелем событий, было гораздо больше доверия. Не говоря уже о том, что подобная информация распространялась моментально. 

Длина памяти

Для обитателей юзнета коммуникация с очевидцами путча была не только удобным способом быстро узнавать о новостях, но и признаком новой эпохи.

Теперь исторические события разворачивались в прямом эфире и любой мог в них поучаствовать. Сетевая утопия на глазах превращалась в реальность. Поэтому глорификация гражданского поступка московских программистов началась сразу после провала путча. Один из пользователей юзнета Ларри Пресс, специалист по информационным системам из Калифорнийского университета, был знаком с москвичами еще с 1989 года, когда съездил в СССР на конференцию по компьютерным наукам.

Во время путча Пресс, как и многие другие пользователи юзнета, постил в группах сообщения, которые получал напрямую от коллег из Москвы. “Ох, не говори. Мы видели танки собственными глазами. Я надеюсь, мы сможем выходить на связь в ближайшие дни. Коммунисты не смогут снова изнасиловать Россию-Мать!” После того, как все закончилось, Пресс приложил заметные усилия к увековечиванию героизма сотрудников “Демоса” – делился мемуарами о днях путча в юзнете, скрупулезно собирал материалы и инициировал создание архива, который существует до сих пор.

Спустя годы в западной прессе выходили и продолжают выходить статьи с рассказами о демократических победах раннего интернета. “До твиттер-революций была юзнет-революция” , “Первый международный случай дигитального активизма” – так характеризовали газеты онлайн-опыт во время путча.

Между разными революциями, которые происходили и продолжают происходить в эпоху интернета, есть важная связь. Даже при наличии заинтересованных политических сил, они не централизованы и случаются благодаря кооперации и низовым связям – тем самым, которые в начале 1990-х годов воспевал сетевой романтик Майкл Хаубен. В этом смысле без августовского путча история дигитального активизма была бы неполной, даже не смотря на то, что в 1991 году о массовом интернет-пользователе речи еще не шло. Другое дело, что для истории постсоветской России ни новая роль технологий, ни даже сам путч ключевыми так и не стали.

Без августовского путча история дигитального активизма была бы неполной

Это хорошо заметно по тем воспоминаниям, которые остались у советских участников событий, гораздо менее драматичным и аполитичным на фоне западной эйфории. Вадим Антонов назвал августовский активизм “рекламной кампанией "Релкома"”, а о своей роли отозвался очень скромно: “Я работал главным цензором -- срезал заголовки с сообщений с мест и переправлял в news”. (Ироничное использование терминов “цензура” или “пропаганда” – заметная привычка пионеров русского интернета, которые осваивали новое интернациональное пространство с помощью старого советского языка.)

Упоминание о славных днях августа 1991 года появлялись еще в паре интервью и мемуаров по истории русского интернета, но важным историческим событием для бывшего СССР они так и не стали. “Директор библиотеки Конгресса США, господин Биллингтон, специалист по русскому языку и славистике, лично у меня просил копии переписки по электронной почте в период августа 91. Я не дал,” – пишет один из основателей “Демоса” Михаил Давидов в 1998 году в записках, посвященных десятилетию кооператива. “Зря не дал. Меня вот местное телевидение несколько раз оставало. Тоже память длинная”, – отвечал ему Вадим Антонов. Тот же самый человек, кто жаловался своему американскому корреспонденту на коммунистов, “насилующих Россию-Мать”, спустя семь лет выражался о своем опыте дигитального активизма вполне прозаично.

И, скорее всего, не потому, что события августа 1991 года не были для его участников историческими. А потому, что эти материи виделись им неуместными, пафосными и сильно напоминали советскую риторику, обесцененную личным опытом граждан только что исчезнувшей страны. На ее месте к концу 1990-х годов не возникло обещанного рая. Базовые демократические институты, как, например, свободная пресса, так и не сформировались. Наверное, на этом фоне относиться к собственными порывам 1991 года можно было только так, со скепсисом и иронией.

Вскоре после путча СССР распался, “Релком” разошелся с “Демосом”, а в юзнет хлынули массы пользователей из новой России, которым еще предстояла травматичная интеграция в интернет-сообщество. “Длинная память” об августе 1991, которую пестовали американские СМИ, казалась первым советским пользователям милой, но наивной причудой западных коллег. Пока те осмысляли социальную реальность интернета, цифровой активизм и победу новых технологий над тоталитаризмом, эти концентрировались на самих технологиях.

Следующий шанс для дигитального активизма в России появился только вместе с социальными сетями в 2010-е годы. Но это была уже другая несостоявшаяся революция.